— Ну, ладно, — продолжал шептать я, — предположим, вы возьмёте этого Рембрандта, а кому вы его продадите?

— Неужели, по-твоему, Ковентри берёт что-то просто так, не имея покупателя?

— Да я не знаю…

Снова шаги. Мы замолчали. Я вдыхал выдыхаемый техасцами, испытывая тошноту, воздух. Шаги стихли.

— Кому же? — зашептал опять я.

— Что кому?

— Он хочет знать, кому?

— Ну и скажи ему, — буркнул Фредди.

— Сказать ему? — удивился Джо.

— А что такого? Какая разница?

Ребята были честными и прямыми. Они были вполне готовы поделиться со мной страшной тайной, ибо знали: я не уйду дальше выхода из музея. Значит, я выдерну пробки, они заберут картину, а потом прощай, Харви, а также все те, кто стоит у них на пути.

— Ну ладно, Харви, ты хороший парень, так знай. Ковентри хочет продать картину мистеру Элмеру Кентуэллу Брендону — тому самому Брендону, который приехал сюда из Далласа и научил вас, янки, как зарабатывать доллары.

— Кто? — я чуть было не сказал в полный голос.

— Э.К.Брендон.

— Тот самый, чью дочь вы захватили?

— Так точно.

— Но его дочь… Боже, какого же вы сваляли дурака!

— Ничего подобного. Мистер Ковентри дурака не сваляет. Никогда и ни за что.

— Но если Брендон узнает, что его дочь похитили вы?

— Он не узнает, Харви.

— Ты хочешь сказать…

— Ты слишком разговорился, — прошептал Фредди напарнику. — У тебя больно длинный язык.

— Харви наш человек» — прошептал Джо Эрп. — И, как и все, он знает, что девочка застрахована. Он же работает в страховой компании.

— Ты хочешь сказать, Брендон с вами заодно? Он знает, что вы похитили…

— Да нет же, — прошептал Джо Эрп, жарко дыша мне в щёку. — Ничего он не знает, но разве он откажется получить страховочку, если выяснится, что его любимая дочь сыграла в ящик?

— Она же застрахована, Харви, — напомнил Фредди Апсон. — Застрахована по самые уши.

— Неужели у вас нет сердца?

— Нет.

— И вы можете взять и убить человека — так просто?

— Что ты, Харви, — запротестовал Джо Эрп.

Просто так мы никого не убиваем. Только если нам за это заплатят. А для развлечения Боже сохрани!

— И к тому же, убивать будем не мы, — пояснил Фредди, — а Малыш Билли.

— А как же я? И мисс Демпси?

— Ну, а вы поедете с нами на юг. На этот счёт можете не волноваться. А с этой Синтией слишком много хлопот, так что придётся нам с ней расстаться. По-тихому.

Я попытался обдумать услышанное, но вокруг было слишком уж тихо. Я понял, что музей закрылся, причём уже довольно давно. Я даже не предполагал, что в Нью-Йорке может оказаться такое тихое местечко. Джо Эрп повернул свою руку так, чтобы увидеть циферблат наручных часов. Ещё через несколько минут он снова на них глянул и сказал:

— Пора на охоту.

Они вылезли из-под кровати, Джо с правой стороны, Фредди с левой. Потом вылез я. Мы были все в пыли, и я хотел бы привлечь внимание к этому обстоятельству тех, кому положено следить за чистотой в музее. Что касается меня, то я ничего не имел против того, чтобы провести последние минуты на этой земле в пыльной одежде, но техасцы были очень недовольны и поспешно стали отряхиваться.

— Может, ты мне не поверишь, Харви, — сказал Фредди Апсон, — но за этот вот костюмчик я выложил четыреста двадцать два доллара.

Я настолько молил всевышнего, чтобы он послал нам навстречу охранника, что не сумел прокомментировать его слова.

— Ну, а теперь веди нас к пробкам, Харви, — сказал Джо Эрп.

Я повёл их по основному зданию через зал индийского искусства. План у меня был самый примитивный вести их по кругу — через залы мусульманского искусства, Дальний восток, французскую скульптуру, этрусков к выставочным галереям — в надежде, что мы всё же наткнёмся на охрану или же мне удастся улучить момент и броситься наутёк, а потом, если они меня не подстрелят, поднять тревогу.

Таков был мой план, но ему не суждено было претвориться в жизнь. Не сделали мы и десятка шагов, как Фредди Апсон показал на зелёный ящик на стене со словами:

— Ну, молодчина, Харви! Смотри-ка, привёл нас прямо к пробкам.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Тут послышались шаги охранника, мы замерли на месте, а Джо Эрп одним неуловимым движением выхватил пистолет и ткнул мне стволом в ухо. Я затаил дыхание. Шаги стихли. Похоже, охранники музея сговорились всеми силами из бегать встречи с нами. Ни охранников, ни сигнализации. Я попытался открыть зелёный ящик, но он был заперт.

— Видите, — бросил я техасцам, — ничего не выйдет. Ящик закрыт.

— Мы взломщики, — не без гордости отозвался Фредди Апсон.

Вынув из кармана какую-то штуковину, он повертел ей в замочной скважине, и ящик открылся. В нём были три толстые пробки. По очереди я выдернул их и передал Фредди на хранение. Там было и два рубильника. Я повернул сперва один, потом другой. Но ничего не произошло ни когда я вынимал пробки, ни когда я щёлкал выключателями. Тусклые ночные лампы даже не замигали.

— Ну вот, мы отключили сигнализацию, — неуверенно сказал я.

— Что это у тебя так дрожит голос, Харви?

— А у тебя не дрожал бы голос, если бы ты гулял по музею с двумя громилами из Техаса, которые пустят тебе пулю в затылок, как только сочтут, что больше им от тебя никакой пользы?!

— Зря ты так, Харви, — сказал Джо Эрп. — Мы ведь можем и обидеться.

— Мысль о надвигающейся смерти заставляет меня забыть учтивость.

— Причём тут смерть, Харви? Не дрожи ты так! Разве я сказал хоть слово о смерти? Или Фредди? Ты нас отведи туда, где висит эта голландская картинка, и мы займёмся делом.

Я мрачно кивнул и повёл их вперёд. Мы прошли залы американской живописи двадцатого века, потом свернули налево, потом направо и оказались в Рембрандтовском зале. Картина, изображавшая Аристотеля, созерцающего бюст Гомера, находилась в центре справа. Мы медленно подошли к ней и остановились. Тут я выложил свою последнюю карту.

— Ну, и сколько платит вам за такую работу пузан?

— Не надо называть мистера Ковентри пузаном, Харви! — сказал один из бандитов.

— Он нам платит неплохо, — уверил меня второй.

— Я могу заплатить не хуже.

— Кончай, Харви, — перебил меня Джо Эрп. —

Если мы выйдем отсюда без картины, нам не спрятаться от него даже на техасских просторах.

— Я думаю о себе, а не о картине, — признался я.

— Мне моя жизнь дороже.

— Разумно, Харви.

— Я готов откупиться.

— Харви!

— Восемьдесят пять тысяч за меня, мисс Демпси и Синтию.

— Харви!

— Наличными, — в отчаянии сказал я.

В этот момент раздался хлопок — зловещий, странный хлопок. Если вы никогда не слышали звук выстрела из пистолета с глушителем, вы не сможете точно представить себе этот звук. Джо Эрп, таращившийся на меня в удивлении, вдруг потерял интерес ко всему вокруг и рухнул на пол. Фредди Апсон обернулся и выхватил свой пистолет, но второй выстрел-хлопок его опередил. Это выглядело, как на сцене. Только что передо мной стояли два живых техасца, а теперь на полу валялись два мёртвых техасца.

Они лежали рядышком в Рембрандтовском зале музея «Метрополитен» — Джо Эрп с дыркой в белой рубашке, обошедшейся ему в 42 доллара 50 центов, и Фредди Апсон с дыркой во лбу, а рубашка его была целой и невредимой. Я же застыл, толком не понимая, жив я или мёртв и опасаясь совершить то лишнее движение, которое окажется роковым. Так я и стоял — как мне показалось очень долго, пока голос не произнёс:

— Ну ладно, Харви, можешь повернуться, только медленно. Ведь лучше стоять, чем спать мёртвым сном на полу рядом с этими подонками. Верно я говорю, Харви?

— Верно, но я не вооружён…

— Я знаю, Харви, но всё равно поворачивайся не торопясь.

Я мысленно представил, что у меня на голове стоит бокал с пивом, и повернулся так, чтобы ни одна капля из этого воображаемого бокала не пролилась на пол. Обернувшись, я увидел человека лет тридцати со смуглым, приятным, хоть и жестковатым лицом. Он был одет в серый фланелевый костюм от братьев Брукс. В руке у него был пистолет марки «люгер», снабжённый новёхоньким пятидюймовым глушителем.